Говорят: свободная любовь в свободном мире. Почему именно это слово употребляется применительно к тем отношениям, которые в церковном понимании трактуются, как блудные?
Потому что сам смысл слова «свобода» извращен и в него уже давно вкладывают не христианское понимание, некогда доступное столь значительной части человеческого рода, то есть свобода от греха, свобода как несвязанность низким и низменным, свобода как открытость души человека для вечности и для Неба, а вовсе не как его детерминированность своими инстинктами или внешней социальной средой. Такое понимание свободы утрачено, и сегодня под свободой понимается прежде всего своеволие, возможность творить, как говорится, «что хочу, то ворочу». Однако за этим стоит не что иное, как возвращение в область рабства, подчинения своим инстинктам под жалким лозунгом: лови момент, пользуйся жизнью, пока ты молод, срывай все дозволенные и недозволенные плоды! И понятно, что коли любовь в человеческих отношениях является величайшим даром Божиим, то извратить именно любовь, именно в нее внести катастрофические искажения является главной задачей того изначального клеветника и пародиста-извратителя, имя которого известно каждому из читающих эти строки.
Почему так называемые постельные отношения венчанных супругов уже не являются греховными, а те же отношения до заключения брака именуются как «греховное блудное разжжение»?
Есть вещи греховные по своей природе, а есть вещи, которые становятся греховными, вследствие нарушения заповедей. Предположим, греховно убивать, разбойничать, воровать, клеветать — и потому это запрещено заповедями. Но по самой своей природе есть пищу не греховно. Греховно услаждаться ей чрезмерно, поэтому существует пост, те или иные ограничения в еде. То же самое относится и к телесной близости. Будучи законно освященной браком и поставленной в должное русло, она не является греховной, но поскольку она запрещена в ином виде, то при нарушении этого запрета неизбежно обращается в «блудное разжжение».
Из православной литературы следует, что телесная сторона притупляет духовные способности человека. Почему же тогда у нас существует не только черное монашествующее духовенство, но и белое, обязывающее священника состоять в брачном союзе?
Это вопрос, который давно волновал Вселенскую Церковь. Уже в древней Церкви, во II-III веках, возникло мнение, что более правильным путем является путь безбрачной жизни для всего духовенства. Это мнение очень рано возобладало в западной части Церкви, и на Эльвирском Соборе в начале IV века прозвучало в одном из его правил и потом при папе Григории VII Гильдебранде (XI век) стало преобладающим после отпадения Католической Церкви от Церкви Вселенской. Тогда был введен обязательный целибат, то есть обязательное безбрачие духовенства. Восточная Православная Церковь пошла путем, во-первых, более соответствующим Священному Писанию, а во-вторых, более целомудренным: не относясь к семейным отношениям, только как к паллиативу от блуда, способу не разжигаться сверх меры, но руководствуясь словами апостола Павла и рассматривая брак как союз мужчины и женщины во образ союза Христа и Церкви, она первоначально разрешала брак и диаконам, и пресвитерам, и епископам. Впоследствии, начиная с V века, а в VI уже окончательно, Церковь возбранила брак епископам, но не по причине принципиальной недопустимости для них брачного состояния, а по причине того, чтобы епископ не был связан семейными интересами, семейными попечениями, заботами о своем и своих, чтобы его жизнь, связанная со всей епархией, со всей Церковью, была ей целиком отдана. Тем не менее Церковь признала брачное состояние как допустимое для всех остальных клириков и в постановлениях Пятого и Шестого Вселенских Соборов, Гандрского IV века и Трулльского VI века прямо говорится о том, что клирику, уклоняющемуся от брака по причине гнушения, должно быть запрещено служение. Так что, Церковь смотрит на брак клириков, как на брак целомудренный и воздержанный и наиболее соответствующий принципу единобрачия, то есть священник может быть женат только один раз и должен хранить целомудрие и верность своей жене в случае вдовства. То, к чему Церковь относится со снисхождением применительно к брачным отношениям мирян, должно в полноте реализовываться в семьях священников: та же заповедь о чадородии, о приятии всех детей, которых посылает Господь, тот же принцип воздержания, преимущественного уклонения друг от друга для молитвы и поста.
В Православии есть опасность в самой сословности духовенства — в том, что, как правило, священнослужителями становятся дети священников. В католичестве есть своя опасность, так как клир все время набирается со стороны. Однако в том, что любой может стать клириком, есть и плюс, ведь происходит постоянный приток из всех слоев общества. У нас, в России, как и в Византии, долгие века клирики фактически были определенным сословием. Бывали, конечно, случаи вхождения податных крестьян в священство, то есть снизу вверх, или наоборот — представителей высших кругов общества, но тогда уж по большей части в монашество. Однако в принципе это было семейно-сословное дело, и тут были свои изъяны и свои опасности. Главная же неправда западного подхода к безбрачию священства — в самом гнушении браком как состоянием, попустительным для мирян, но нетерпимым для духовенства. В этом главная неправда, а уж общественное устроение -это вопрос тактики, и он может по-разному оцениваться.
В Житиях святых брак, в котором муж и жена живут как брат и сестра, например, как Иоанн Кронштадтский со своей женой, называют чистым. Так что — в остальных случаях брак грязный?
Вполне казуистическая постановка вопроса. Мы ведь и Пресвятую Богородицу называем Пречистой, хотя в собственном смысле от первородного греха чист только Господь. Матерь Божия является Пречистой и Пренепорочной по сравнению со всеми остальными людьми. Так же мы говорим о браке чистом применительно к браку Иоакима и Анны или Захарии и Елизаветы. Зачатие Пресвятой Богородицы, зачатие Иоанна Предтечи тоже иной раз называется непорочным или чистым, и не в том смысле, что они были чужды первородного греха, а в том, что, по сравнению с тем, как это обычно происходит, они были воздержаны и не исполнены чрезмерных плотских устремлений. В этом же смысле говорится о чистоте как о большей мере целомудрия тех особенных призваний, бывших в жизни некоторых святых, примером чего является брак святого праведного отца Иоанна Кронштадского.
Когда мы говорим о непорочном зачатии Сына Божия, значит ли это, что у обычных людей оно порочно?
Да, одним из положений православного Предания является то, что бессеменное, то есть непорочное, зачатие Господа нашего Иисуса Христа и произошло именно для того, чтобы воплотившийся Сын Божий был бы непричастен ни к какому греху, ибо момент страстности и тем самым искаженности любви к ближнему неразрывно связан с последствиями грехопадения, в том числе и в родовой области.
Как должны общаться супруги во время беременности жены?
Всякое воздержание тогда позитивно, тогда будет добрым плодом, когда оно не воспринимается только как отрицание чего бы то ни было, но имеет внутреннее благое наполнение. Если супруги в период беременности жены, отказавшись от телесной близости, начинают меньше друг с другом разговаривать, а больше смотреть телевизор или ругаться, чтобы дать некий выход негативным эмоциям, то это одна ситуация. Иная, если они стараются это время пройти как можно более разумно, усугубляя духовное и молитвенное общение друг с другом. Ведь это же так естественно, когда женщина ждет ребенка, больше молиться ей самой, чтобы избавиться от всех тех страхов, которые беременность сопровождают, и мужу, чтобы жену свою поддержать. Кроме того, нужно больше разговаривать, внимательнее слушать другого, искать разные формы общения, и не только духовного, но и душевного, и интеллектуального, которое располагало бы супругов быть по возможности вместе. Наконец, те формы нежности и ласки, которыми они ограничивали близость своего общения, когда еще были женихом и невестой, и в этот период супружеской жизни не должны приводить к усугублению в их отношениях плотского и телесного.
Известно, что при каких-то болезнях пост в еде либо вовсе отменяется, либо ограничивается, бывают ли такие жизненные ситуации или такие болезни, когда воздержание супругов от интимной близости не благословляется?
Бывают. Только не нужно это понятие очень широко трактовать. Сейчас многие священники слышат от своих прихожан, которые говорят, что мужчинам с простатитом врачи рекомендуют каждый день «любовью заниматься». Простатит — это не самая новая болезнь, но только в наше время семидесятипятилетнему человеку предписывается постоянно упражняться в этой области. И это в такие годы, когда должна достигаться жизненная, житейская и духовная мудрость. Так же, как иные гинекологи даже при далеко некатастрофическом недуге женщины обязательно скажут, что лучше сделать аборт, чем вынашивать ребенка, так и иные сексопатологи советуют, несмотря ни на что, продолжать интимные отношения, даже и не супружеские, то есть нравственно неприемлемые для христианина, но, по мнению специалистов, необходимые для поддержания телесного здоровья. Однако это не значит, что всякий раз таких врачей нужно слушаться. Вообще не нужно слишком доверяться советам только медиков, в особенности в вопросах, связанных с половой сферой, так как, к сожалению, очень часто врачи-сексологи являются откровенными носителями нехристианских мировоззренческих установок.
Совет врача должен сочетаться с советом с духовником, а также с трезвой оценкой собственного телесного здоровья, и самое главное, с внутренней самооценкой — к чему человек готов и к чему он призван. Возможно, стоит задуматься, по полезным ли для человека причинам попущен ему тот или иной телесный недуг. А потом уже принимать решение относительно воздержания от супружеских отношений во время поста.
Ласка и нежность возможны во время поста и воздержания?
Возможны, но не такие, которые вели бы к телесному восстанию плоти, к разжиганию огня, после чего водичкой костер нужно заливать или холодный душ принимать.
Некоторые говорят, что православные делают вид, будто секса нет!
Я думаю, что такого рода представление человека внешнего о взгляде Православной Церкви на семейные отношения главным образом объясняется его незнакомством с реальным церковным мировоззрением в этой области, а также однобоким прочтением даже не столько аскетических текстов, в которых об этом почти вовсе не говорится, сколько текстов либо современных околоцерковных публицистов, либо непрославленных подвижников благочестия, либо, что еще чаще бывает, современных носителей секулярного толерантно-либерального сознания, извращающих церковное толкование по этому вопросу в средствах массовой информации.
Теперь подумаем, какой действительный смысл может быть вложен в эту фразу: Церковь делает вид, что секса нет. Что под этим можно понимать? Что Церковь поставляет интимную область жизни на соответствующее ей место? То есть не делает из нее того культа удовольствий, того единственного наполнения бытия, о чем можно прочитать во множестве журналов в блестящих обложках. Так что, оказывается, жизнь человека продолжается постольку, поскольку он является половым партнером, сексуально аттрактивным для лиц противоположного, а теперь уже нередко и того же самого пола. И пока он таковым является и кем-то может быть востребован, есть смысл жить. И все вокруг этого вертится: работа, чтобы заработать на красивого сексуального партнера, одежда, чтобы его привлечь, машина, мебель, аксессуары, чтобы обставить интимную связь необходимым антуражем, и т.д. и т.п. Да, в этом смысле христианство отчетливо утверждает: половая жизнь не есть единственное наполнение человеческого существования, и поставляет ее на адекватное место — как одну из важных, но не единственную и не центральную составляющую человеческого существования. И тогда отказ от половых отношений — и добровольный, ради Бога и благочестия, и вынужденный, в болезни или в старости, — не рассматривается как страшная катастрофа, когда, по мнению многих страждущих, можно только доживать свою жизнь, попивая виски и коньяк и посматривая по телевизору то, что уже сам не можешь реализовать ни в каких формах, но что еще вызывает какие-то импульсы в твоем одряхлевшем теле. По счастью, такого взгляда на семейную жизнь человека у Церкви нет.
С другой стороны, суть заданного вопроса может сопрягаться с тем, что есть определенного рода ограничения, которые предполагается ожидать от людей верующих. Но на самом деле эти ограничения ведут к полноте и глубине брачного союза, в том числе к полноте, глубине и к счастью, радости в интимной жизни, чего не знают люди, меняющие своих спутников с сегодня на завтра, с одной ночной тусовки на другую. И ту целостную полноту отдания себя друг другу, которую знает любящая и верная семейная пара, никогда не узнают коллекционеры сексуальных побед, как бы они не хорохорились на страницах журналов про космополитенных девочек и мужчин с накачанными бицепсами.
На чем основано категорическое неприятие Церковью сексуальных меньшинств, ее нелюбовь к ним?
Так нельзя сказать: Церковь их не любит… Ее позиция должна быть сформулирована совсем в других терминах. Во-первых, всегда отделяя грех от человека, его совершающего, и не принимая грех — а однополые связи, гомосексуализм, мужеложество, лесбийство греховны в самой основе своей, о чем отчетливо и однозначно говорится еще в Ветхом Завете, — к человеку согрешающему Церковь относится с жалостью, ибо всякий грешник уводит себя от пути спасения до той поры, пока не начинает раскаиваться в собственном грехе, то есть отходить от него. Но что мы не принимаем и, безусловно, со всей мерой жесткости и, если хотите, нетерпимости, против чего восстаем — это то, что те, кто является так называемыми меньшинствами, начинают навязывать (и при этом очень агрессивно) свое отношение к жизни, к окружающей действительности, к нормальному большинству. Правда, есть определенного рода области человеческого существования, где почему-то меньшинства скапливаются до большинства. И поэтому в средствах массовой информации, в целом ряде разделов современного искусства, на телевидении мы то и дело видим, читаем, слышим о тех, кто демонстрирует нам определенные эталоны современного «удачного» существования. Вот такого рода преподнесение греха бедных извращенцев, несчастно обуреваемых им, греха как нормы, на которую нужно равняться и которую, если уж у тебя самого не получается, то, по крайней мере, нужно считать как наиболее прогрессивную и продвинутую, вот такого рода мировоззрение, безусловно, для нас неприемлемо.
Является ли участие женатого мужчины в искусственном оплодотворении посторонней женщины грехом? И приравнивается ли это к прелюбодеянию?
В постановлении юбилейного Архиерейского Собора 2000 года говорится о неприемлемости экстракорпорального оплодотворения тогда, когда речь идет не о самой супружеской паре, не о муже и жене, в силу тех или иных недугов бесплодных, но для которых такого рода оплодотворение может быть выходом. Хотя и тут есть ограничения: в постановлении речь идет только о тех случаях, если ни один из оплодотворенных эмбрионов не отбрасывается как вторичный материал, что пока по большей части невозможно. И потому практически оказывается недопустимо, так как Церковь признает полноценность человеческой жизни с самого момента зачатия — как бы и когда бы оно ни произошло. Вот когда такого рода технологии станут реальностью (сегодня они, видимо, существуют где-то только на самом совершенном уровне медицинского обслуживания), тогда уже не будет абсолютной неприемлемости для верующих людей прибегать к ним.
Что же касается участия мужа в оплодотворении постороннего человека или жены в вынашивании ребенка для некоторого третьего лица, даже без физического участия этого лица в оплодотворении, конечно же, это является грехом по отношению к всецелому единству Таинства брачного союза, результатом которого является совместное рождение детей, ибо Церковь благословляет целомудренный, то есть целостный союз, в котором нет никакого изъяна, нет никакой раздробленности. И что больше может этот брачный союз нарушить, как не то, что у одного из супругов есть продолжение его как личности, как образа и подобия Божия вне этого семейного единства?
Если говорить об экстракорпоральном оплодотворении неженатым мужчиной, то и в этом случае нормой христианской жизни, опять же, является сама суть интимной близости в супружеском союзе. Никто не отменял ту норму церковного сознания, что мужчина и женщина, девушка и юноша должны стремиться сохранить свою телесную чистоту до вступления в брак. И в этом смысле даже подумать невозможно о том, что православный, и значит целомудренный юноша сдавал бы свое семя для того, чтобы оплодотворить некую постороннюю женщину.
А если только что обвенчавшиеся молодожены выясняют, что один из супругов не может жить полноценной половой жизнью?
Если обнаруживается неспособность к брачному сожительству непосредственно после брака, притом это такого рода неспособность, которая вряд ли может быть преодолена, то по церковным канонам она является основанием для развода.
В случае начавшейся от неизлечимой болезни импотенции одного из супругов как им вести себя друг с другом?
Нужно помнить о том, что за эти годы вас что-то соединило, и это настолько выше и значительнее того малого недуга, который сейчас есть, что, конечно же, никоим образом не должно быть поводом к разрешению себе каких-то вещей. Люди светские допускают такие мысли: ну жить-то мы вместе дальше будем, потому что у нас есть социальные обязательства, а если он (или она) ничего не может, а я все еще могу, то я имею право находить себе удовлетворение на стороне. Понятно, что такая логика абсолютно недопустима в церковном браке, и ее априорно нужно отсекать. Значит, необходимо искать возможности и пути иного наполнения своей супружеской жизни, которая не исключает ласку, нежность, иные проявления расположения друг к другу, но уже без непосредственного супружеского общения.
Можно ли мужу и жене обращаться к психологам или сексологам, если у них что-то не ладится?
Что касается психологов, то, мне кажется, здесь действует правило более общего характера, а именно: существуют такие жизненные ситуации, когда союз священника и воцерковленного врача очень уместен, то есть когда природа душевного нездоровья тяготеет в обе стороны — и в сторону духовного недуга, и в сторону медицинского. И в этом случае священник и врач (но только врач-христианин) могут оказать действенную помощь как всей семье, так и отдельному ее члену. В случаях же каких-то психологических конфликтов, мне представляется, христианской семье нужно искать пути их решений в самих себе через осознание своей ответственности за происходящие нестроения, через принятие церковных Таинств, в некоторых случаях, быть может, через поддержку или совет священника, разумеется, если есть решимость обеих сторон, и мужа и жены, при несогласии по тому или иному вопросу положиться на священническое благословение. Если есть такого рода единодушие, то это очень помогает. Но бегать к врачу за решением того, что является следствием греховных изломов нашей души, вряд ли плодотворно. Здесь врач не поможет. Что же касается помощи в интимной, половой области соответствующими специалистами, которые подвизаются на этом поприще, то мне представляется, что в случаях либо каких-то физических недостатков либо каких-то психосоматических состояний, которые препятствуют полноценной жизни супругов и нуждаются в медицинском регулировании, необходимо просто обратиться к врачу. Но, впрочем, конечно же, когда сегодня говорят о сексологах и их рекомендациях, то чаще всего речь идет о том, каким образом человеку с помощью тела мужа или жены, любовника или любовницы извлечь как можно больше удовольствия для себя и как настроить свой телесный состав, чтобы мера плотского наслаждения становилась все больше и больше и длилась все дольше и дольше. Понятно, что христианин, знающий, что умеренность во всем — тем более в удовольствиях — есть важная мера нашей жизни, не пойдет с такими вопросами ни к какому врачу.
Но очень трудно найти православного психиатра, тем более сексопатолога. И к тому же, даже если найдешь такого врача, может быть, он только называет себя православным.
Конечно, это должно быть не одно самоназвание, но и некоторое надежное внешнее свидетельство. Здесь неуместно было бы перечислять конкретные имена и организации, но, думаю, что всякий раз, когда речь идет о здоровье, душевном и телесном, нужно помнить евангельское слово о том, что «двух человек свидетельство истинно» (Ин. 8, 17), то есть нужно два-три независимых свидетельства, подтверждающих как медицинскую квалификацию, так и мировоззренческую близость Православию врача, к которому мы обращаемся.
Каким мерам контрацепции Православная Церковь отдает предпочтение?
Никаким. Нет таких контрацептивов, на которых стояла бы печать — «по разрешению Синодального отдела по социальной работе и благотворительности» (именно он занимается медицинской службой). Нет и не может быть такого рода контрацептивов! Другое дело, что Церковь (достаточно вспомнить ее новейший документ «Основы социальной концепции») трезво проводит различие между способами контрацепции, абсолютно неприемлемыми и попускаемыми по немощи. К абсолютно неприемлемым относятся контрацепты абортивного действия, не только сам аборт как таковой, но и то, что провоцирует исторжение оплодотворенной яйцеклетки, как бы быстро оно ни произошло, хотя бы и непосредственно после самого зачатия. Все, что связано с такого рода действием, неприемлемо для жизни православной семьи. (Я не буду диктовать списки подобных средств: кто не знает, тому лучше и не знать, а кто знает, тот понял и без того.) Что же касается иных, скажем, механических способов контрацепции, то, повторяю, не одобряя и никак не считая предохранение нормой церковной жизни, Церковь отличает их от абсолютно неприемлемых для тех супругов, которые по немощи не могут понести всецелого воздержания в те периоды жизни семьи, когда по медицинским, социальным или каким-то другим показаниям деторождение невозможно. Когда, к примеру, женщине после тяжелой перенесенной болезни или по характеру какого-то лечения именно в этот период беременность крайне нежелательна. Или для семьи, в которой уже достаточно много детей, на сегодняшний день по чисто житейским условиям невместимо иметь еще одного ребенка. Другое дело, что перед Богом воздержание от деторождения всякий раз должно быть предельно ответственным и честным. Здесь очень легко, вместо того, чтобы считать этот интервал в рождении детей вынужденным периодом, сойти до угождения самим себе, когда лукавые мысли нашептывают: «Ну и зачем нам это вообще? Снова карьера прервется, хотя в ней такие перспективы намечаются, а тут опять возвращение к пеленкам, к недосыпанию, к затворничеству в собственной квартире» или: «Только мы достигли какого-то относительного социального благополучия, получше стали жить, а с рождением ребенка должны будем отказаться от запланированной поездки к морю, от новой машины, еще от каких-то там вещей». И вот как только такого рода лукавые аргументы начинают входить в нашу жизнь, значит, нужно их тут же пресекать и рожать следующего ребенка. И всегда нужно помнить, что Церковь призывает православных христиан, находящихся в браке, не удерживаться сознательно от деторождения, ни по причине недоверия Промыслу Божию, ни по причине эгоизма и желания легкой жизни.
Если муж требует сделать аборт, вплоть до развода?
Значит, нужно расставаться с таким человеком и рожать ребенка, как бы это ни было трудно. И это как раз тот случай, когда послушание мужу не может быть приоритетным.
Если верующая жена по каким-то соображениям хочет сделать аборт?
Все свои силы, все свое разумение положить на то, чтобы этого не допустить, всю свою любовь, все аргументы: от прибегания к церковным авторитетам, совету священника до просто материальных, жизненно-практических, каких угодно доводов. То есть от кнута до пряника — все, только чтобы не. допустить убийства. Однозначно, аборт — это убийство. А убийству нужно воспротивиться до последнего, невзирая на методы и пути, которыми это достигается.
Отношение Церкви к женщине, которая в годы безбожной советской власти делала аборт, не сознавая, что она творит, такое же, как к женщине, которая сейчас делает и уже знает, на что идет? Или все-таки разное?
Да, конечно, потому что по известной нам всем евангельской притче о рабах и домоправителе, было разное наказание — для тех рабов, которые поступали против воли господина, не зная этой воли, и тех, которые все знали или знали достаточно и тем не менее делали. В Евангелии от Иоанна Господь говорит об иудеях: «Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения в грехе своем» (Ин. 15, 22). Так что тут одна мера вины тех, кто не понимал, или если даже что-то и слышал, но внутренне, сердцем не знал, какая в этом заключена неправда, и другая мера вины и ответственности тех, кто уже знает, что это убийство (трудно сегодня найти человека, который бы не знал, что это так), и, может быть, даже сознают себя верующими, если потом приходят на исповедь, и тем не менее на такое идут. Конечно же, не перед церковной дисциплиной, а перед своей душой, перед вечностью, пред Богом — здесь иная мера ответственности, и значит, иная мера пастырско-педагогического отношения к так согрешающему. Поэтому и священник, и вся Церковь по-разному будут смотреть на женщину, воспитанную пионеркой, комсомолкой, если и слышавшую слово «покаяние», то только применительно к рассказам о каких-то темных и невежественных бабках, которые мир проклинают, если и слышавшую об Евангелии, то только из курса научного атеизма, и голова которой была забита кодексом строителей коммунизма и прочими вещами, и на ту женщину, которая находится в нынешней ситуации, когда голос Церкви, прямо и недвусмысленно свидетельствующий о Христовой истине, слышен всем.
Иными словами, дело тут не в изменении отношения Церкви ко греху, не в каком-то релятивизме, а в том, что люди сами по отношению ко греху находятся в разной степени ответственности.
Почему некоторые пастыри считают, что супружеские отношения греховны, коли они не ведут к деторождению, и рекомендуют воздерживаться от телесной близости в тех случаях, если один супруг нецерковный и не хочет иметь детей? Как это соотносится со словами апостола Павла: «не уклоняйтесь друг от друга» (1 Кор. 7, 5) и со словами в чине венчания «брак честен и ложе нескверно»?
Не просто быть в ситуации, когда, скажем, невоцерковленный муж не хочет иметь детей, но если он изменяет жене, то ее долг уклоняться от телесного с ним сожительства, которое только потакает его греху. Возможно, это именно тот случай, о котором предупреждают священнослужители. И каждый такой случай, который не предполагает чадородие, нужно рассматривать очень конкретно. Однако это никак не упраздняет слов чина венчания «брак честен и ложе нескверно», просто эта честность брака и эта нескверность ложа должны блюстись со всеми ограничениями, предупреждениями и вразумлениями, если против них начинают погрешать и от них отступаться.
Да, апостол Павел говорит, что «если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться» (1 Кор. 7, 9). Но он видел в браке несомненно больше, чем только способ направить свое половое желание в законное русло. Конечно же, добро молодому человеку быть со своей женой вместо того, чтобы бесплодно разжигаться до тридцати лет и зарабатывать себе какие-то комплексы и извращенные привычки, поэтому в прежние времена и вступали в брак достаточно рано. Но, конечно же, не все о браке сказано этими словами.
Если 40-45-тилетние муж и жена, уже имеющие детей, решают новых больше не рожать, это не означает, что они должны отказаться от интимной близости друг с другом?
Начиная с определенного возраста, многие супруги, даже воцерковленные, согласно современному взгляду на семейную жизнь, решают, что больше у них детей не будет, и теперь-то они все испытают, что не успели тогда, когда в молодые годы растили детей. Такого отношения к чадородию Церковь никогда не поддерживала и не благословляла. Так же, как и решение большой части молодоженов сначала пожить в свое удовольствие, а потом заводить детей. И то и другое — это искажение замысла Божия о семье. Супруги, которым давно пора приуготовлять свои отношения к вечности, хотя бы потому, что к ней они сейчас уже ближе, чем, скажем, тридцать лет назад, вновь погружают их в телесность и сводят к тому, что заведомо не может иметь продолжения в Царствии Божием. Долгом Церкви будет предупредить: здесь опасность, здесь горит если не красный, то желтый светофор. По достижении зрелых лет ставить в центр своих отношений то, что является вспомогательным, безусловно, означает их искажать, может быть, даже и губить. И в конкретных текстах тех или иных пастырей, не всегда с той мерой такта, как хотелось бы, но по сути совершенно правильно, об этом говорится.
Вообще всегда лучше быть более воздержанными, чем менее. Всегда лучше строже исполнять заповеди Божий и Устав церковный, чем трактовать их снисходительно по отношению к себе. К другому трактуй их снисходительно, а к себе постарайся приложить с полной мерой строгости.
Считаются ли плотские отношения греховными, если муж и жена пришли в тот возраст, когда деторождение становится абсолютно невозможным?
Нет, Церковь не считает те супружеские отношения, когда уже невозможно деторождение, греховными. Но призывает человека, достигшего жизненной зрелости и либо сохранившему, может быть, даже без собственного желания, целомудрие, либо, напротив, имевшего отрицательные, греховные опыты в своей жизни и желающего на закате лет вступить в брак, лучше этого не делать, ведь тогда ему будет куда проще справляться с побуждениями собственной плоти, не стремясь к тому, что уже не пристало просто в силу возраста.
